Kaodi

Баррен шагает по земле, которая хрустит под сапогами, как кости. Победа? Да, но от нее остался только пепельный привкус во рту и тени, цепляющиеся за плащ. Королевство дышит прерывисто — то обожженные поля, то деревни, где ветер гуляет сквозь пустые глазницы домов.

Ты будешь слушать. Старуха у дороги разминает пальцы, будто перебирает невидимые четки, пока рассказывает о сыне. Ее голос — сухой шелест страниц в сгоревшей библиотеке. А вот кузнец: его смех грубый, но глаза все еще ищут в толпе знакомые лица. Каждый диалог — это шрам, который ты трогаешь языком, проверяя, болит ли.

Механика? Представь тишину между ударами сердца. Вот она — пауза, где ты выбираешь: вскрыть старую рану или притвориться, что не чувствуешь ее жара. Иногда достаточно подобрать разбитый кувшин, чтобы понять, как здесь жили до того, как стены пропахли дымом.

Бой — это танец на лезвии. Ты запоминаешь ритм вражеских ударов по тому, как дрожит рукоять меча. Платформинг? Не прыжки ради прыжков, а бегство от собственных мыслей: вот уступ, за который цепляешься ногтями, вот пропасть, где эхо шепчет твои же слова из прошлого.

А потом — лагерь. Костер трещит, искры кусают кожу. Кто-то спрашивает тебя о Шане... Или это ты сам спрашиваешь? Вопросы висят в воздухе, как недопетая песня. Прошлое не отпускает — оно впилось в плечи когтями и теперь тянет назад каждый раз, когда ты делаешь шаг вперед.

Ирония? Ты выиграл войну. Но теперь каждое утро просыпаешься с ощущением, что проиграл что-то важнее.