Slobbish Dragon Princess

Такеру развалился на гнилом татами, впитывая запах старого дерева и пыли — вот и вся его философия. Кто-то назовёт это ленью, но разве не через бездействие рождается истинное мастерство? Сузука приносила ему данго с корицей каждое утро, её пальцы пахли сахарной пудрой, а голос звенел, как колокольчик над дверью кондитерской.

Однажды он подобрал ящерицу. Чешуя скользила между пальцами, холодная и упругая, как желе. «Съешь меня — пожалеешь», — будто шептало существо. Сузука вырвала её из его рук с мокрым хлюпающим звуком... Теперь Хару греет ему ноги по вечерам, превратившись в девушку с чешуйчатыми локтями и горячим дыханием.

А потом пришли драконы. Их крылья рвали облака, как бумагу, но Хару просто чихнула — и захватчики застыли, будто обожглись о её взгляд. Ты думаешь, Такеру испугался? Он зевнул и попросил Сузуку поджарить ещё рисовых лепёшек.

Голоса актёров липнут к ушам: Сузука смеётся слишком высоко, когда нервничает, а Хару рычит на «р», будто перекатывает во рту раскалённый уголь. Сохраняешь фразу, где она клянчит жареную курицу — звук такой сочный, что слюна предательски скапливается под языком...

Четыре часа смеха и абсурда. Выбираешь реплику — и тут же жалеешь: а что, если в тот момент схватить Сузуку за запястье (кожа там нежная, как лепесток) вместо того, чтобы чесать Хару за ухом? Галерея заполняется картинками быстрее, чем холодильник пустыми коробками от бэнто. И да, эти сцены... Они возникают внезапно, как вспышка боли после удара в солнечное сплетение.

Кто же здесь настоящий дракон? Принцесса, что пускает слюни во сне? Или парень, который приручил целый мир, даже не вставая с места?