Together We Live

Сознание возвращается резко, как удар под рёбра. Кёя вырывает из пустоты в комнату, где воздух густой от пыли и чего-то ещё — старой боли, может быть. Лампочка мигает с перебоями сердца. Он щупает пол: линолеум холодный, липкий, будто кожа мертвеца.

Где он? Что случилось? Вопросы пульсируют в висках, но ответов нет. Только тишина, которая давит на барабанные перепонки.

Потом шаги. Лёгкие, почти невесомые — кто-то идёт босиком по битому стеклу. Девушка. Её пальцы дрожат, когда она касается его плеча. «Всё кончено», — говорит она, и голос у неё как скрип несмазанной двери.

Он не верит. Не может. Разве мир просто берёт и исчезает? Но когда он выглядывает в окно, глазам больно: вместо улиц — чёрные зубы руин, вместо неба — пепельная плёнка.

Они идут вместе. Она знает дорогу, будто ходила здесь тысячу раз. Может, так и есть? Её кожа пахнет гарью и чем-то сладковатым — как будто гниющие цветы. Иногда она замолкает на полуслове, будто вспоминает что-то... или забывает.

Ты заметишь шрамы у неё на запястьях. Свежие поверх старых. Она умирала? Опять и опять? Её предназначение — быть жертвой без конца, искупительной монетой для мира, которого уже нет.

А ты просто зритель. Не можешь выбрать, не можешь помочь. Только смотришь, как она спотыкается о трещину в асфальте — и вдруг понимаешь: эта трещина повторяется каждые двадцать шагов...