Prominence

Ты просыпаешься — не от будильника, а оттого, что криокамера выплюнула тебя на холодный металл пола. Воздух пахнет гарью и чем-то сладковато-кислым, будто перезревшие фрукты в запертом шкафу. Корабль стонет, как живой: где-то скрипит разорванная обшивка, капает конденсат из разбитых труб... а еще этот звук. Тихий, ровный гул, которого здесь быть не должно.

Ты не помнишь, как долго спал. Не помнишь даже своего имени — только мутные обрывки: Летарри, новый дом, обещание. Остальные камеры молчат. Темно.

Но не пусто.

Бортовой журнал трещит статикой, экраны мигают бессмысленными символами. Ты находишь первое письмо — чей-то голос, записанный наспех: «Если слышишь это, не доверяй...» Дальше — тишина.

ИИ корабля отвечает шепотом, будто боится, что его услышат. Он сломан. Ты чинишь его по кусочкам, как хирург, собирающий пациента из обгорелых фрагментов. Каждый восстановленный файл — вспышка боли: вот кто-то кричит в микрофон, вот чьи-то пальцы дрожат над клавиатурой, оставляя кровавые отпечатки...

Головоломки здесь — не просто коды и замки. Это следы чужих рук: царапины на панели управления, скомканная записка в вентиляции, голограмма с лицом, которое ты точно видел во сне...

А еще — текстовые терминалы. Старые, как само космическое страхование. Набираешь команды наугад — экран плюется ошибками, потом вдруг выдает строку: «Доступ разрешен». Словно корабль передумал... или кто-то внутри него решил тебе помочь?

С каждым шагом понимаешь: ты не первый проснулся. Кто-то уже ходил по этим коридорам — трогал те же панели, дышал тем же воздухом... и оставил тебе подсказки. Или ловушки?

Сколько раз ты умрешь прежде чем найдешь правду?