The Mildew Children

Ты идешь по тропинке, где корни деревьев сплетаются в узлы, будто чьи-то пальцы под землей. Ветер шепчет что-то на языке, которого не понять — может, это просто шелест листьев, а может, предостережение. Здесь дети носят имена как обереги, а их смех звенит слишком высоко, будто стекло под ботинком.

Кирфел знает ритуалы наизусть: как разводить костер так, чтобы дым не резал глаза, как собирать грибы, которые шевелятся в корзине. Ее сестры шепчутся за спиной, но ты не разберешь слов — только привкус железа на языке от их взглядов.

Двенадцать глав. Двенадцать шагов вглубь, где дома скрипят на ветру, как старые кости. Ты копаешься в вещах мертвых (почему их одежда пахнет мятой?), разгадываешь узоры на камнях (это руны или просто трещины?). Каждый выбор оставляет царапину на хрупкой пленке реальности: помочь мальчишке спрятать лягушку в школу или донести старейшинам?

Тридцать лиц. Тридцать историй, которые рассыпаются, как гнилые зубы, если надавить. Один мальчик все время чешет руку — под кожей что-то шевелится? Девочка с глазами цвета мутного меда утверждает, что видела, как луна спускалась в колодец...

Головоломки здесь не из дерева и металла, а из полуправд и снов. Ты соединяешь обрывки разговоров (почему все боятся белых цветов?), ловишь ритм в стуке сердца под землей (или это просто молот кузнеца?). А потом — резкий поворот: кто-то кричит в лесу, и ты бежишь, спотыкаясь о корни...

Игра не спрашивает, готов ли ты. Она просто кладет тебе в ладонь холодный ключ и ждет, когда дрожь в пальцах станет частью ритуала.