Polygeddon

Здесь нет инструкций. Только ржавый вкус страха на языке и ветер, который воет между развалинами как голодный зверь. Ты проснешься на пепелище — песок скрипит на зубах, солнце жжет кожу, а в кармане лишь нож с зазубренным лезвием.

Выживание? Это не про героизм. Это про то, как твои пальцы дрожат, когда чинишь ловушку из обрывков проволоки, пока в темноте щелкают клыки. Про запах гниющей плоти, что тянется из-за бетонных плит. Про то, как внезапный ливнь превращает землю в болото, и теперь каждый шаг хлюпает предательски…

Они говорят — строй базу. Но доски гнилые, гвозди ржавые, а соседний отряд уже принюхивается к твоим запасам. Вырастишь пшеницу? Саранча сожрет за ночь. Найдешь аптечку — кто-то вырвет ее из рук с мясом. Даже костер может предать: дым видно за километр.

Мир не просто опасен. Он живой. Он подстраивается. В пустыне ты задыхаешься от жары, но снежная равнина вытягивает тепло из костей за минуты. А еще эти звуки… Шорох в кустах — мутант или просто ветер? Хруст ветки за спиной — бандит или твое воображение?

Ты научишься различать яды по горькому привкусу в воде. Запомнишь, как трескается кожа на морозе. Поймешь, что иногда лучше спрятаться в трупе мертвого танка, чем бежать… Но главное — осознаешь простую вещь: здесь умирают не от когтей или пуль. От усталости. От одной секунды невнимательности.

Кто сказал, что апокалипсис — это конец? Он лишь сменил правила игры.