Bohemian Killing

Париж 1894-го. Воздух пропитан коньяком и ложью, а под крахмальными воротниками скрываются гниющие моральные устои. Ты — Альфред Этон, или просто марионетка в его истории? Судья стучит молотком, но звук глухой, будто ударяют по вате. Кто-то за спиной шепчет: «Он же невиновен... или нет?»

Твои пальцы липнут от желтых страниц уголовного дела. В них — размазанные чернилами показания, пятна вина (или крови?), обрывки чьих-то жизней. Каждый лист шелестит как осенний лист под сапогом жандарма.

Зал суда давит сводами, будто старается вогнать тебя в пол. На скамье — служанка с перерезанным горлом, но она не мертва. Нет, она смотрит на тебя из каждого флешбека. Ее запах — дешевое мыло и медная монета под языком — преследует даже здесь.

Ты выбираешь: солгать так искусно, чтобы судья проглотил каждое слово, как устрицу... или разорвать паутину чужих показаний? Адвокат шепчет что-то о «неоспоримых доказательствах», но его голос тонет в скрипе перьев.

В прошлом всё иначе. Там можно перевернуть стакан вина на важный документ — и вот уже улика расплывается кляксой. Или незаметно сжать руку свидетеля чуть сильнее нужного... Запах жасмина в ее волосах смешивается со страхом.

Два режима: либо ты один против системы с ее бумажной машиной для перемалывания судеб, либо адвокат-проводник дергает тебя за ниточки, как кукловод. Но даже он не знает, где кончается правда и начинается твой вымысел...

Судья спрашивает: «Где вы были той ночью?» Игра замирает. Ты вспоминаете:
— лунный свет на лезвии ножа (но это был нож?)
— крик чайки за окном (или это служанка звала на помощь?)
— свои пальцы, стирающие отпечатки с дверной ручки (а может, их там и не было...)

Каждый ответ — стежок в ткани приговора. Порвешь один — расползется весь узор. Или соткёшь новую правду из обрывков...