Black Butterfly

1962-й. Синий огонь лижет стены метро, плавит асфальт, но не оставляет пепла — только запах горелой кожи, будто город прокатили по раскаленной сковороде. Исак помнит это. Помнит, как треск оконных стекол врезался в виски, как тень в углу детской шевельнулась без сквозняка... А потом — руки, сами сжимающиеся вокруг горла жены.

Пятнадцать лет камеры не выжгли вопрос: *что шептало ему в тот момент?* Теперь он возвращается. Не в дом — в шрам на карте, где воздух до сих пор густеет, как старая кровь.

Ты идешь за ним. Шаги глушат ковры, пропитанные чем-то липким — не плесенью, нет. Будто стены вспотели от ужаса. В темноте скрипят не половицы, а что-то с слишком многими суставами... Пригнись. Прислушайся к хрипу за дверью — это не ветер.

Оружие? Да, Glock с дрожащим прицелом или MAC-10, выплевывающий очередь в слепую. Но пули лишь раздражают *их*. Попробуй попасть в глазницу, пока существо с кожей как мокрая бумага не сорвалось в бег... или не развернуло пасть во всю стену.

Комнаты лгут. Вот кухня — холодильник распахнут, внутри не еда, а отпечатки ладоней на эмали. Гостиная? Диван проседает под невидимым весом... или памятью о нем. А подвал — там лучше не смотреть в угол, где цемент дышит горячим паром.

Сможешь ли ты собрать правду из осколков зеркал, где лица расплываются? Или станешь следующим, кто услышит тот шепот — и поверит ему?