Bloodless

Ты идешь по влажному пеплу бывшей дороги — под ногами хрустит битый фарфор, смешанный с опавшими лепестками. Томоэ не торопится. Ее меч — всего лишь продолжение дыхания, а каждый бой напоминает попытку удержать равновесие на скользких камнях. Враги не падают, а застывают, обездвиженные твоей точностью: их зрачки сужаются от осознания поражения, прежде чем тела рухнут в пыль...

Запах гниющих лотосов висит над болотами Бакугавы. Ты учишься различать шелест брони среди капель дождя — здесь каждый звук либо предупреждение, либо подсказка. А еще эти странные гребни: холодные, как речная галька, они меняют что-то в мышцах, заставляя пальцы запоминать новые ритмы.

Что важнее — сломать хребет атаке или уловить момент, когда противник сам раскроется, как перезрелый плод? Игра не ответит. Она лишь подкинет тебе старую карту с выжженными краями, где кто-то детским почерком отметил «здесь живут демоны».

Города здесь похожи на раны: кишат шепотом предательств и металлическим привкусом крови. Но если замереть у полуразрушенного храма, можно услышать, как ветер играет на бамбуковых трещотках — будто сама земля пытается напеть забытую мелодию...

Ты ведь тоже чувствуешь эту пустоту за каждым «победа»? Когда после боя трясутся руки не от усталости, а от невысказанного вопроса: сколько раз можно обойти закон смерти, прежде чем она заметит тебя?