Ethel

Ты просыпаешься на полу, в липкой луже, от которой тянет медным холодом. Пальцы скользят по половицам — не твоя кровь? Наверное. Комната пуста, но в воздухе завис запах лаванды и чего-то кислого, будто прокисшее молоко смешалось с порохом. Где бабушка? Ты не помнишь. Только обрывки: ее крик, хруст ампулы под ботинком, трясущиеся руки…

Двенадцать лет бега — и вот ты здесь снова. Дом скрипит, как старые кости. Каждый шаг отдается в висках, будто кто-то стучит по черепу изнутри. Ты поднимаешь пожелтевшую газету: «Пропавшая пенсионерка». Соседи шептались о тебе. А что, если они правы?

Головоломки прячутся в обыденном: зачем на кухонном столе лежит разобранный патефон, если бабушка ненавидела музыку? Почему в шкафу пахнет бензином, хотя машину продали еще до войны? Ты копаешься в ящиках, а дом копается в тебе — стены шепчут обрывками фраз, фотографии моргают… или это твои веки дергаются?

Сохранения — это выдохи между приступами паники. Записал прогресс? Отлично. Но уверен ли ты, что хочешь знать правду? Потому что дом уже начал менять правила: двери ведут не туда, часы идут назад, а в зеркале иногда мелькает тень в пижаме… твоей пижаме.

Концовок три. Или четыре. Зависит от того, заметишь ли ты письмо за плинтусом — тот самый угол, где ты прятал флаконы с морфием. Война не закончилась в 45-м. Она просто переползла под кожу и теперь скребется когтями по швам этой жалкой трезвости…