Slaughter 3: The Rebels

Город, застрявший в пустыне как старая пуля в ребрах. Ты прилетаешь сюда не спасать — выковыривать гнойник. Последний вертолет уже превратился в точку на горизонте, а под ногами хрустит битое стекло от развороченного полицейского участка. Кто-то оставил тут зуб... человеческий?

Твой напарник исчезает через десять минут после высадки. Только крик в рации, потом тишина, пахнущая железом и порохом. Теперь ты и тень на стене — единственные, кто еще дышит.

Оружие находишь в странных местах: дробовик в холодильнике школьной столовой, гранаты в ящике с игрушками. Патроны заканчиваются быстрее, чем надежда. Но иногда в темном переулке скрипит дверь — и ты получаешь новую винтовку из дрожащих рук заложника.

Они не просто преступники. Что-то стянуло их кожу в узлы, сделало походку деревянной, а глаза... ты видел такие только у рыб, выброшенных на берег. Стреляешь в голову — они падают, но через секунду дергаются, будто их дергают за нитки.

Апгрейдишь стволы в гаражах, где пахнет бензином и разложением. Прикручиваешь к автомату самодельный прицел — вдруг заметишь слабое место? Может, стоит целиться в живот, где пульсирует что-то фиолетовое...

Твой отряд растет: сбежавший врач с окровавленным скальпелем, пожарный с топором (он почему-то шепчет цифры), девушка в капюшоне — ее лицо ты так и не увидишь. Они помогают. Или мешают? Когда один из них внезапно хватает тебя за плечо, сердце останавливается на два удара дольше, чем нужно.

Здесь каждый подвал — ловушка, каждый выстрел эхом отражается в черепе. Ты идешь по следам пропавшего напарника: обрывки формы, пятна крови, ведущие к канализационному люку... Спуститься? Или это именно то, чего от тебя ждут?