Graces: Posthumous Wish

Ты засыпаешь под шепот дождя за окном, а просыпаешься в комнате, где пахнет старыми книгами и чем-то сладким — как будто кто-то раздавил спелую грушу на страницах учебника. Проклятие Аки — не просто слова в дневнике. Оно липнет к коже, как влажный летний воздух, и с каждым днем тяжелеет, будто в карманах у нее камни из снов Мицуки.

Ты думаешь, знаешь, что такое смерть? Вот попробуй: проведи пальцем по фотографии, где одноклассники улыбаются, а потом найди пустое место — там, где должна быть она. Где тень от ветки падает ровно так, будто кто-то только что отступил назад...

Ритуал начинается с простого: свеча, зеркало, имя, произнесенное вслух. Но потом — треск стекла, холод на запястьях, и вдруг ты уже не помнишь, чьи воспоминания перебираешь. Ее? Свои? Кто-то шевелится за спиной — или это скрипит половица под твоим же весом?

Каждый выбор здесь оставляет след: сломанный карандаш на парте, царапину на ладони, странный звон в ушах после полуночи. Ты собираешь кусочки правды, как осколки разбитой чашки — аккуратно, чтобы не порезаться. Но иногда лучше спросить: а нужно ли склеивать то, что явно разбилось не случайно?

Три истории. Три версии одного дня. В одной Мицуки смеется, в другой — плачет, в третьей... В третьей она смотрит прямо на тебя сквозь страницу дневника. И ты вдруг понимаешь: проклятие — это не цепь на шее. Это нить в твоих руках. Порвешь — освободишь ее. Уронишь — потеряешь себя.

А эти люди вокруг... Они знают больше, чем говорят. Учительница с запахом лаванды отводит глаза. Одноклассник теребит шрам на шее, когда упоминают ее имя. Даже ветер в этом городе лжет — шелестит листвой именно тогда, когда ты пытаешься расслышать чей-то шаг за спиной...

Игра не спрашивает, готов ли ты к правде. Она просто кладет тебе в рот кусочек сахара — сладкий, с горчинкой соли — и ждет, проглотишь или выплюнешь.