I hope she's ok

Ты берешь в руки телефон — холодный, чуть влажный от утра, проведенного на берегу. В игре он становится продолжением пальцев: ты не просто кликаешь по экрану, а водишь им по мху, прислушиваешься к скрипу снега под ботинками, ловишь запах сосновой смолы, который будто просачивается сквозь стекло.

Кайса исчезла. Ее хижина дышит пустотой — кружка с недопитым чаем, застывшая у окна, фотографии на стене, где тени кажутся чуть длиннее, чем должны быть... Ты листаешь соцсети, будто перебираешь чужие вещи в темноте: комментарии друзей пестрят шутками, но после третьего скрола начинаешь замечать — некоторые смайлы кривятся, будто их нарисовали дрожащей рукой.

Головоломки здесь — как узлы на старом свитере: потянешь за ниточку, и весь узор расползется. То включаешь фонарик, чтобы прочесть выцветшие буквы на дверце печки, то трясешь телефон, словно пытаясь стряхнуть с него паутину... а потом экран вдруг меркнет, и в отражении видишь не свое лицо.

Две концовки. Обе оставляют во рту привкус железной воды. В одной ты находишь Кайсу — или то, что от нее осталось? В другой понимаешь: может, лучше было не искать. А между ними — эти странные баги: ключи застревают в виртуальных замках так же упрямо, как реальные в кармане джинсов.

Игра учит тебя бояться тишины. Вот ветер стихает, вот экран гаснет на секунду дольше обычного... и где-то за спиной шевелится что-то большое, мягкое, пахнущее мокрой шерстью и прелыми листьями. Ты оборачиваешься?