Displaced

Вчера здесь еще пахло хлебом и пылью дорог. Сегодня — гарью и порохом. Ты не солдат, ты просто человек, который пытается увести пять живых душ сквозь ад. Они дышат за твоей спиной — кто-то прерывисто, кто-то слишком тихо, будто уже привык прятать даже дыхание.

Выбор за тобой: врач с дрожащими руками, но точными, как скальпель; дипломат, чьи слова теперь весят меньше банки консервов; боец с ножом и пустым взглядом. Пять пар глаз ждут твоего слова. А потом их станет больше... если повезет.

Дорога — это не километры. Это рваные ботинки по щиколотку в грязи, это шепот за спиной: «Оставь его, он все равно не дойдет». Ты слышишь лязг затвора в темноте — это бандиты или такие же, как ты? Проверишь?

Бои здесь не красивые. Это грязный пол в подвале, где ты бьешься головой о бетон, пока твой повар тыкает вилкой в горло нападавшему. Пошагово? Да. Но шаги — это кровь на плитке, а не цифры на экране.

Карта похожа на больной организм: красные точки воспалений — блокпосты, синие пятна — надежда на воду, серые зоны... там еще никто не возвращался. Туман войны липнет к пальцам, как влажная ткань.

А потом выбор: последний шприц отдать старику с пулевым ранением или спрятать для своего? Он кряхтит так знакомо — совсем как дед из детства... но его пиджак неестественно оттопырен возле кармана. Может, там пистолет? Или просто кошелек?

Самолету нужно топливо. Лодке — деньги. Пограничникам — бумаги, которых нет. Или есть, если отнять у тех, кто слабее...

Кто-то из твоих однажды прошепчет: «Давай просто заберем их еду и уйдем». И ты почувствуешь, как что-то внутри сжимается в холодный комок. Голод тоже имеет вкус.