A Legionary's Life

Песок хрустит под сандалиями, когда ты впервые берешь в руки гладиус — холодный, неудобный, будто чужой. Шестнадцать лет, а уже толкаешься в казарме среди таких же сопливых новобранцев. Кто-то сразу рвется вперед, кто-то прячется за спины... но легион перемалывает всех одинаково.

Ты распределяешь очки между силой и хитростью, ловкостью и выносливостью — будто лепишь себя из глины. Один лишний пункт в «телосложении» — и уже не так больно получать пинки от декуриона. А может, вложиться в харизму? Вдруг удастся отбрехаться от наряда на чистку сортиров...

Главы, как кольца на срезе дерева: одиннадцать лет службы. Между походами — редкие передышки: починить доспех, выторговать у маркитанта пару яблок, а то и подраться за них. Время течет сквозь пальцы — потратил его на тренировки? Теперь в бою рука сама вспомнит удар. Промедлил? Получишь вражеское копье под ребро...

Сражения — это не просто «ударил-победил». Грязь на скользком щите мешает принять строй. Крик товарища слева обрывается хлюпающим звуком — лучше не оборачиваться. А если бежишь, спина тут же покрывается липким потом: знаешь, что стрелы карфагенян любят трусов...

Смерть здесь пахнет железом и испражнениями. Начнешь заново — но в следующий раз не полезешь в гущу боя с тупым кинжалом и дрожащими коленями. Опыт — это шрамы, которые остаются даже после перерождения.

Линейная кампания? Да. Но попробуй украсть вино у центуриона — и узнаешь, как быстро «линейность» превращается в ночной карцер с веселыми соседями...