21 Days

Ты чувствуешь запах пыли на своей коже, когда Мохаммед просыпается в пятый раз под дощатым навесом — не дом, просто щит от дождя. В кармане шелестят три купюры, мокрые от пота. Двадцать один день. Всего.

Каждое утро — это расчет: купить хлеб сейчас или отправить деньги детям, которые ждут у границы? Желудок сводит спазмом, но ты знаешь — их голод острее. Работа? Если повезет. Разгрузить фуру за миску супа или стоять три часа в очереди за справкой, которая может и не пригодиться.

Язык обжигает горло — чужие слова ломаются о зубы. "Повторите медленнее", — бормочешь в сотый раз, а чиновник за стеклом вздыхает так, будто ты украл у него минуту жизни.

Вечером в бараке кто-то плачет сквозь сон. Ты прижимаешь телефон к уху: голос жены трещит от плохой связи. "Мы доберемся", — лжешь, глядя на трещину в потолке. Завтра снова искать того грека из кафе — вдруг даст подработать?

Деньги тают быстрее, чем силы. Кофе за два евро — роскошь, но без него руки дрожат. А потом опять выбор: купить лекарство от кашля или теплые носки? Холод здесь липкий, пробирается под кожу...

Иногда кажется, что город играет с тобой — прячет нужные двери, меняет правила. Ты учишься читать чужие взгляды: вот этот полицейский терпит, а тот уже достал дубинку.

Семья пишет: "Мы рядом". Это "рядом" — тысяча километров и три границы. Но если успеть за эти три недели... Если не сломаться...