Old World

Песок времени сыплется сквозь пальцы — вот уже третий наследник кашляет в опочивальне, а ты все никак не достроишь ту проклятую библиотеку. Каждый ход — как глоток воздуха перед нырком: успеешь ли отправить легионы к границе, женить кузена на дочери варвара или хотя бы разгрести эти вечные жалобы о налогах?

Приказы. Жесткие, как свиток в потной ладони. Ты тратишь их без счета — на рывок конницы сквозь чащу, на шепот угроз послу, на последний удар киркой в мрамор карьера. Но чем чаще твои гербы мелькают на карте, тем тяжелее дается каждый следующий шаг...

Легитимность — не чернильная печать, а дрожь в коленях толпы при твоем появлении. Потеряешь — и вот уже виночерпий шепчется с гвардией, а торговцы сворачивают шатры. Но стоит возвести обещанный маяк или растоптать мятежную деревню — и вот она, сладкая дрожь повиновения в голосах советников.

Смерть здесь пахнет ладаном и яблоками. Старый царь еще не остыл, а ты уже лихорадочно перебираешь варианты: объявить войну ради престижа или родить пятого ребенка, пока молодая жена не заглядывается на греческого лекаря? Десять амбиций — десяць гвоздей в крышку твоего правления.

Города живут своей жизнью. Вонь дубилен смешивается с ароматом жареной баранины с рынка; где-то за стеной орет ослик, а ты разрываешься между постройкой новых бань и срочным ремонтом акведука. Иногда из толпы выныривает бородатый мудрец с предсказанием — но кто знает, то ли это будущий союзник, то ли заговорщик с ножом за пазухой...

А события — как иголки под ногтями. То дочь требует разрешить ей изучать алхимию (но что скажут жрецы?), то генерал предлагает "случайно" потерять отряд конкурента в горах. Выборы здесь не между добром и злом, а между осквернением храма и голодным бунтом.

И все это под мерный стук копыт курьеров: Александр Македонский где-то рядом уже строит планы, египетская царица шлет туманные намеки, а твой последний здравствующий дядя внезапно просыпается одержимым Зевсом...