Heart of the Woods

Ты чувствуешь запах мха и прелых листьев ещё до того, как успеваешь прочитать первые строки. Где-то за спиной скрипит ветка — или это страница перелистывается? Всё начинается с усталого вздоха Мэдди, когда она втыкает вилку в подгоревший тост. Жизнь давит плечами: три работы, съёмная квартира с протекающим краном, а теперь ещё и эта поездка...

Тара не спрашивает. Она уже включила камеру. "Зрители обожают мистику", — её голос звенит, как монетка в фонтане. Но деревня Айзенфельд не для кликбейта. Здесь воздух густеет к вечеру, превращаясь в сироп из шёпота и теней. Местные говорят о проклятии шепотом — будто боятся, что слова осядут на языке чёрным налётом.

130 тысяч слов. Каждое — как ступенька в тёмный подвал. Ты слышишь, как актрисы глотают паузы перед признаниями, как скрипит половица под ногой Морган, когда та крадётся к семейным секретам. Её пальцы пахнут старыми книгами и ладаном... а Эбигейл? Она не пахнет ничем. Только холодок на запястье, когда призрак касается тебя сквозь экран.

Кто здесь главный исследователь — ты или Мэдди? Диалоги ветвятся, цепляясь за детали: пятно воска на алтарной скатерти, дрожь в голосе мэра, когда он упоминает 1803 год... Или можно забыть про проклятие. Уронить блокнот в траву и потянуться губами к Морган, пока Тара снимает очередной дубль для блога о "призраках лесбийской любви".

Смешно? Возможно. Но когда Эбигейл рассказывает о казни, её смех рассыпается стеклянными осколками по твоей спине. Двести лет одиночества — это ведь не метафора. Это следы верёвки на тонкой шее...