It was a human.

Кожа на твоих запястьях липнет к ручкам кресла, а в горле стоит привкус перегоревшего кофе. Два трупа. Гостиничный номер пахнет хлоркой и чем-то сладковатым — возможно, это разложившаяся клубника в мини-баре, а может, что-то из разорванных внутренностей.

Окозе Исана держит пилу так, будто это букет. Ее ногти в засохшей крови, но улыбка — как у официантки, которая только что принесла твой десерт. Ты знаешь протокол: задавай вопросы, фиксируй нестыковки. Но ее зрачки расширены, будто она смотрит не на тебя, а сквозь тебя — туда, где стены дышат, а тени шепчутся за спиной.

Ты спросишь про мотив? Она рассмеется голосом, который царапает барабанные перепонки, как виниловая пластинка с заезженной дорожкой. «Разве человеку нужна причина?» Между вами на столе — лужа от растаявшего льда. В ней отражается потрескавшийся потолок... или это уже трещины в твоем восприятии?

Следователи твердят: монстр. Но когда она наклоняется ближе, ты чувствуешь запах ее духов — жасмин и что-то металлическое. Ее пальцы чертят узоры на полированной поверхности, оставляя розоватые следы. Это игра? Исповедь? Ты пытаешься вспомнить число пуль в обойме, пока она рассказывает про сны, где кости растут как ветви...

Кто здесь допрашивает кого? Пол в кабинете слегка покачивается — то ли от усталости, то ли потому что комната давно перестала быть комнатой. Ты вытираешь ладонью лоб и понимаешь: пот пахнет страхом. Ее или твоим?

Правосудие требует фактов. Но факты здесь тают, как те самые кубики льда. Окозе поправляет прядь волос окровавленным пальцем. «Подполковник, — шепчет она, — а если я скажу, что они сами попросили...» Где грань между жестокостью и необходимостью? Между человеком и тем, что только притворяется?

Ты откроешь рот для следующего вопроса — и вдруг осознаешь: на запястьях у нее такие же часы, как у второго трупа. Модель discontinued в прошлом году... или это тебе просто снилось?