Finding Hannah

Ты задерживаешь дыхание, когда экран мерцает — перед тобой Ханна, ее маникюр вдавлен в кожу ладоней, будто она пытается удержать что-то невесомое. Успех здесь пахнет дорогим кофе и одиночеством. А потом приходит семья: их голоса звучат как скрип половиц под старым ковром, теплое, неровное...

Каждая сцена — это шрам или поцелуй. Ты копаешься в бабушкином сундуке, где ткань пахнет лавандой и пылью, находишь письмо с обтрепанными краями — чернила расплылись, будто кто-то читал его под дождем. Или вот комната матери: обои с цветами, которые она ненавидела, но терпела тридцать лет. Зачем?

Головоломки здесь — не просто предметы, а осколки. Пазл из сигаретных окурков в пепельнице. Фотография, где кто-то вырван из кадра... Ты прикасаешься к экрану, а он отвечает холодком — знаешь, это не просто пиксели.

Музыка нависает как туман: то виолончель царапает нервы, то фортепиано капает в темноту. Ты идешь за звуком — и вдруг понимаешь, что это не мелодия, а чей-то сдавленный смех за стеной.

А эти персонажи... Они проходят мимо, оставляя на тебе следы: бабушка Ева пахнет камфорой и упрямством, мать Сигрид — жасминовыми духами поверх чего-то кислого. Они говорят фразы, которые ты слышал где-то еще — может быть, в зеркале?

Игра не торопится. Но попробуй пропустить хоть одну деталь — и вот уже Ханна смотрит на тебя пустым взглядом, будто спрашивает: «Ты действительно думал, что все так просто?»