On the Prairie

Прерии дышат пылью и полынью — ты чувствуешь их на губах, даже когда молчишь. Здесь каждый выбор оставляет шрам, будто царапина от кактуса: не заметишь, а к вечеру уже жжет. Ты идешь по следам, которые сам оставил вчера, но они ведут куда-то совсем в другое место...

Детство сгорело вместе с фургоном родителей. Теперь только ветер шепчет обрывки их голосов, когда ты засыпаешь у потрескивающего костра. Но кто сказал, что это просто ветер? Может, они действительно пытаются что-то подсказать...

Встретишь старика с глазами мутными, как болотная вода — он предложит тебе патроны в обмен на историю. А что, если это не патроны? Что, если это кусочки чьей-то забытой судьбы? Ты возьмешь их в ладонь — холодные, тяжелые — и вдруг поймешь: сейчас решится не твой следующий выстрел, а чья-то чужая жизнь.

Здесь даже солнце лжет. Оно давит на плечи, будто мешок с золотом, но стоит отвернуться — и тень уже шевелится сама по себе. Ты поворачиваешь голову... слишком медленно. Пусто. Или нет?

Концовки здесь не пишут заранее — они прорастают сквозь трещины в твоих решениях. Однажды ты проснешься и обнаружишь, что стал тем самым героем из рассказов у костра. Или тем, кого в этих рассказах боятся упоминать.

Кстати, эти салунные двери скрипят по-разному: справа — как старая скрипка, слева — будто кость треснула. Попробуй прислушаться. Или не надо?