Winter and People

Холод впивается в кости, а ты раздаешь приказы сквозь хруст снега под сапогами. Люди жмутся к тепловым вышкам, их дыхание превращается в облака — но это не просто пар, это твое топливо. Каждый вздох напоминает: если замерзнут трубы, замерзнут и они.

Ты ставишь башни вдоль дорог, где металл скрипит от мороза, а враги ползут как тени. Они ненавидят свет костров, но любят запах паники. Помнишь, как в прошлый раз прорвались? Треск факелов тогда смешался с криками...

Лесорубы рубят сосны с точностью мясника — щепа летит в лицо, смола липнет к рукавам. Шахтеры возвращаются с углем, черные от пыли, будто вылезли из чернильной реки. А тепловщики? Они алхимики: смешивают дерево и уголь, рождая тепло — но слишком много огня, и крыши поплывут от конденсата.

Торговцы считают монеты с таким лицом, будто пробуют их на зуб. Купишь железо — останешься без хлеба. Продашь уголь — ночью кто-то умрет от холода. Цены не меняются, только вот... почему всегда не хватает именно того, что нужно сейчас?

Дороги ведут к ратуше, но враги знают путь лучше тебя. Они не спешат — им нравится, как дрожат фонари на ветру. Ты строишь баррикады из пустых бочек (чем они их поджигают? Никто не видел), учишь рабочих драться вилами... а потом понимаешь: мастерство приходит не с уровнем, а с потерей. Первый погибший лесоруб оставил после себя не только топор — еще и тишину, которая режет хуже лезвия.

Счастье здесь пахнет жареным хлебом и дегтем. Слышишь этот гул у пекарни? Значит, сегодня никто не украл муку. Но если завтра угольный обоз опоздает — гула не будет. Только скрип голодных зубов на ветру...