Populous 2: Trials of the Olympian Gods

Ты — полукровка, дитя мимолетной страсти Зевса. Его кровь жжет вены, но земная плоть все еще хрупка...

Мир дрожит под твоими шагами. Каждый клочок земли пахнет озоном после грозы, каждый камень помнит прикосновение богов. Ты собираешь ману, как крестьянин — урожай: чем больше людей шепчут твое имя у костров, тем слаще гул магии в висках. Но попробуй швырнуть молнию — и пальцы тут же онемеют от опустошения...

Двадцать девять заклинаний. Вода смывает деревни, как детские слезы грязь со щек. Огонь лижет стены храмов языками алчного зверя. А эти дурацкие грибы... Они шипят, размножаются, пожирают твоих воинов с хрустом ломающихся ребер. Джон Конвей явно смеялся в бороду, придумывая эту мерзость.

Герои — твоя плоть и кость. Ахилл в ржавых доспехах хромает на одну ногу (мать забыла окунуть его в Стикс полностью), но все равно рвет врагов, как пергамент. А где-то за холмом уже слышен скрежет мрамора — это Колосс просыпается. Его ступни стирают деревья в труху, запах горящего дерева щекочет ноздри...

Тысяча карт. Иногда прыгаешь через пять, если жрецы поют громче обычного. Иногда ползешь, как улитка по лезвию — один неверный жест, и боги смешат твои кости с грязью.

А потом — Олимп. Отец ждет. Его смех раскатывается громом по спине... Готов ли ты стать больше, чем просто ошибкой?