Outreach

1980 год. Холодная война дышит тебе в затылок ледяным дыханием пропаганды, а ты — советский космонавт — уже чувствуешь, как скафандр натирает шею под воротником. Космическая станция "Оутрич" висит на орбите, как брошенный корабль-призрак. Последний сигнал — обрывок шифровки, скрип пленки, хриплый вдох перед молчанием...

Ты плывешь через шлюз, и сразу — запах металла, перегоревшей изоляции, что-то сладковатое... горелая плоть? Нет, просто мозг ищет знакомые ориентиры в этом вакууме. Стены станции холодные, как экран радара, за которым следят чужие глаза. Каждый отталкивающийся толчок от панели отдается в костях — невесомость не освобождает, она затягивает в ловушку.

Где экипаж? Обрывки записей: бортовой журнал с пятнами крови (или это машинное масло?), обгоревшая фотография Гагарина на панели управления... А еще этот звук — стук по трубам? Или чьи-то пальцы скребутся изнутри?

Операция "Оутрич". Ты узнаешь слишком много. Как земля диктовала каждое движение станции, как эксперименты превращались в оружие. Теории заговора здесь не теории — они оставляют следы: сломанные замки на каютах, царапины на стеклах шлемов... Кто-то пытался выбраться. Или спрятаться?

Ты поймешь это, когда найдешь первый труп — вернее, то, что от него осталось. Костюм цел, но внутри... пустота. Как будто кто-то выскреб плоть аккуратно, оставив только страх, застывший в позе человека, который понял всё слишком поздно.

Земля молчит. Станция стонет. А ты — следующий?