The end is nahual: If I may say so

Ты просыпаешься с пустотой в желудке и странным привкусом меди на языке — будто грыз проволоку во сне. Вокруг только следы: обугленные деревья, вмятины на земле, словно кто-то огромный присел отдохнуть и исчез. Нагвали уже здесь. Их не видно, но ты чувствуешь — воздух густеет там, где они проходят, как будто пространство задерживает дыхание...

Кликаешь на ржавый чайник — он издает звук, похожий на хрип умирающего. Внутри плещется что-то темное. Выпить? Или это один из тех выборов, после которых экран потемнеет без предупреждения...

Головоломки здесь построены на отсутствии: передвинь не предмет, а промежуток между ними. Попробуй схватить пустоту — пальцы встретят сопротивление, будто упираются в невидимую кожу. А потом эти «мешки с мусором»... Они шевелятся, как испорченное мясо под тканью, издают запах старой библиотеки — сырость и пыль забвения.

Однажды наткнешься на записи о ведьме. Ее ногти были черными от попыток выскрести себя изнутри — королева нагвалей оставила ей только это. Страх здесь не эмоция, а физический вес: он давит на грудную клетку, когда понимаешь, что «ничто» между атомами твоего тела может решить сжаться... или разорваться.

Концовка? Представь джаз: саксофонист играет одну и ту же ноту, пока у тебя не начинает пульсировать висок. Потом резко обрывает. Это не финал. Это пауза перед тем, как кто-то за кулисами перевернет ноты и начнет сначала...