Иб (Ib)

Ты заходишь в музей, как в любой другой день — запах лака на паркете, приглушенные шаги по ковровым дорожкам. Родители где-то позади, их голоса растворяются в высоких потолках. А потом эта картина... Ты тянешься к холсту, и вдруг свет гаснет — не щелчком выключателя, а будто кто-то перекрыл воздух. Темнота липнет к коже.

Остается только бежать. Но двери уже не те — железные ставни с хрустом впиваются в дверные проемы, будто челюсти. Музей больше не выставляет искусство... он его создает. Скульптуры поворачивают головы с тихим скрипом гипса, а из рамок сочится что-то теплое и пахнущее растворителем.

Гарри находят за углом, в комнате с разбитыми витринами. Его рубаха потерта на локтях, пальцы дрожат у шва. Он не говорит «я тебя спасу», но становится между тобой и тенями. Мэри же появляется внезапно — ее смех звенит, как падающее стекло, а платье пахнет краской и пылью. Она знает выход? Или просто любит смотреть, как ты вздрагиваешь от каждого шепота стен?

Каждый зал — это легкие, наполненные ядом. Ты нажимаешь на рычаги, подбираешь ключи с гравировками в виде глаз... а они оставляют на ладонях следы, будто живые. Иногда пол уходит из-под ног — и вот ты уже падаешь в подвал, где «натюрморты» слишком громко дышат.

Здоровье — это три розы в углу экрана. Первая опадает, когда мраморная рука хватает тебя за лодыжку... Вторая рассыпается лепестками после встречи с тем, что когда-то было портретом. А третью ты бережешь как последний глоток воздуха перед погружением...

И все же главная ловушка не в дверях или монстрах. Она в том, как музей меняет форму каждый раз, когда ты отворачиваешься. Ты точно хочешь найти выход? Или уже забыла, как выглядит солнце?