Crimson Tears

Город дышит пеплом. Ты чувствуешь его на губах — горький, металлический, как будто токийское небо проржавело до дыр. Трое. Трое против всего этого хаоса: их кожа горит под наплывом мутаций, кулаки рассекают воздух с шелестом перегретых проводов. Каждый удар оставляет после себя не просто рану, а воспоминание: вот тут сломали ребро, здесь — вырвали кусок плоти.

Ты помнишь звук? Лязг механики, впивающейся в плоть, хруст костей под каблуком Асуки. Она движется как вихрь, оставляя за собой шлейф аромата озона и крови. А Токио... он не сражается, он пилит врагов на части, методично, словно разбирает старый двигатель.

Комнаты здесь не просто локации — они живые. Датчики мигают красным в такт твоему пульсу, пол прогибается под весом битвы, а где-то за стеной что-то скребется. Может, очередной мутант... или просто ветер гонит мусор по пустым коридорам.

Ты действительно думаешь, что сможешь пройти это в одиночку? Кооператив — не просто режим, это способ выжить. Спина к спине, дыхание в унисон... пока очередной монстр не разорвет этот ритм своими когтями.

А потом внезапно — тишина. Только мерцание экранов и далекий гул генераторов. Кто они? Оружие? Жертвы? Или что-то третье...

Cel-shading здесь не просто стиль — это шрам на реальности. Мир будто нарисован углем и слезами: слишком яркий для апокалипсиса, слишком живой для фантазии. Но попробуй коснуться стен — они холодные, шершавые... настоящие.

И главное — ты никогда не поймешь до конца, кто здесь монстр...