Beyond Mankind: The Awakening

2121 год. Воздух воняет гарью и старым снегом — он не тает уже тридцать лет. Ты выползаешь из техно-чрева, липкого, как послеоперационный шов, и первое, что чувствуешь — ледяной металл пола под обнаженными коленями. В черепе шевелятся чужие воспоминания: кто-то пил кофе под пальмами, кто-то целовался под взрывы... Зачем тебе это? Чтобы помнить, за что умирать?

Хоуп зовут твой отряд. Красивое имя для гроба. В Авалоне, этом прогнившем убежище на острове, даже огонь пахнет отчаянием. Ты чиркаешь зажигалкой — пламя дрожит, как твои руки после боя. Враги не просто стреляют. Они скулят по-собачьи, когда умирают, и это хуже любого выстрела.

Создашь себя из обрывков ДНК — выберешь ли глаза матери или шрам того незнакомца в зеркале? Инвентарь ломится от хлама: ржавые банки сгущенки пахнут сладкой тоской, а патроны греют ладонь теплом свинца. Но главное — не дать сломаться психике. Смешно: следишь за шкалой стресса, когда мир давно сошел с ума.

Дилеммы здесь режут не хуже ножа. Отдашь последний паек ребенку с прозрачной кожей — или выбросишь его, чтобы не слышать этот хрип? Игра будто дышит за твоим плечом, шепча: «Ну же, сделай выбор». А потом смеется, когда понимаешь — правильных ответов здесь нет. Только холод и тихий треск костра в темноте...