Sweetest Monster

Жизнь — это липкий комок однообразия, прилипший к подошвам. Робин Хокинс знает: каждое утро одна и та же щербатая трещина в потолке, тот же горький привкус кофе, который Салли варит слишком крепким, будто мстит за что-то. Даже дочь, Мелори, пахнет теперь не детским шампунем, а подростковым равнодушием.

А потом в дверь стучится кошка.

Не та, что мяукает на помойке — Белл. Ее хвост обвивается вокруг твоего запястья теплее, чем Салли обнимала в последние пять лет. Уши дрожат, когда она смеется над твоими шутками (когда ты вообще забыл, как шутить?). Она пахнет корицей и чем-то электрическим — будто кто-то раздавил молнию в ладонях.

Ты не выбираешь. Ты даже не понимаешь, когда именно начал тонуть в этом мехе, в этих глазах-щелочках. Салли скрипит зубами по ночам — звук, как нож по стеклу. Мелори хлопает дверью так, что дрожит рамка фотографии с вашей свадьбы... А Белл? Она просто мурлычет тебе в живот, пока ты гладишь ее за ухом.

40 тысяч слов. Ни одного твоего решения. Только слайды: вот Салли кричит, вот Мелори отворачивается, вот Белл выгибает спину под твоими пальцами... Музыка льется как мед — густо, сладко, до тошноты.

Ты же знаешь, чем это кончится? Нет. Но разве это важно, когда ее когти слегка царапают кожу бедра...