Phoning Home

Просыпаешься среди обломков, и первое, что чувствуешь — запах гари от перегретого реактора. Плазменный двигатель шипит, как раненый зверь, а вентиляторы натужно гонят воздух, пропитанный чем-то сладковатым и чужим. Это не роботизированный мир с его стерильным небом. Здесь жизнь лезет в каждый слот, цепляется за суставы липкими спорами...

Ты — последний функциональный модуль разбившегося корабля. Остальное? Металлолом, поглощаемый буйной зеленью. Но потом находишь её — АНИ. Её корпус трещит от статики, голос дрожит, будто она вот-вот рассыплется на пиксели. «Принеси мне немного меди... и масла... и заткни эту дыру в потолке, а?» Она не просит. Она *нуждается*.

День здесь прожирает батареи быстрее, чем песчаные черви — остатки твоего шасси. Ночью воздух густеет от жужжания роя, а молнии бьют в случайные точки, оставляя после себя стеклянные шрамы на почве... Крафтишь укрытие из обломков, но ветер воет так, будто хочет вырвать и последние транзисторы из твоей памяти.

А ещё эти твари — сгустки энергии, пульсирующие как больные органы, или тамблеры, чьи шестерни скрипят точь-в-точь как твои собственные... только громче. Разбираешь их на запчасти, но иногда кажется — они разбирают тебя.

Горы здесь покрыты инеем, который крошится под пальцами как пепел. В лесах стволы дышат влажным паром, а в расселинах... ты точно слышал там чьё-то дыхание? Или это просто сквозняк гоняет песок по трубам древних руин?

АНИ болтает без остановки: про топливо, про штормы, про то, как ей не нравится звук дождя по металлу. Ты чинишь. Ты выживаешь. А потом однажды понимаешь — эта планета уже вцепилась в вас обоих когтями... И вопрос не в том, улетите ли вы. А в том — сколько от вас останется к моменту взлёта.