Astray

Ты заходишь в музей, а он уже давно не музей. Пахнет плесенью и чем-то металлическим — будто кто-то разгрыз батарейку. Пол скрипит неестественно громко, словно предупреждает: не ходи дальше. Но ты же пойдешь.

Профессор Уокер собирал здесь не экспонаты, а доказательства. Чьи-то кости, обтянутые кожей, которой не бывает у людей. Записи на латыни, испещренные дрожащими пометками: «ОНИ СЛЫШАТ ЭТО». Ты наклоняешься к пыльному витринному стеклу — и дыхание тут же запотевает его изнутри.

1909 год. Руперт купил что-то последнее… что-то живое. Теперь его особняк дышит через щели в полу, а по коридорам шаркает то ли ветер, то ли пальцы по облупившейся краске. Ты приехал проведать дядюшку, но быстро понимаешь: здесь ищешь уже не человека, а причину, по которой его голос в записях становится все тише, будто его затягивает в трубку старого телефона.

Головоломки? Да. Но каждая решенная заставляет стену содрогнуться, как будто ты вырвал занозу у спящего зверя. Геймпад дрожит в руках — или это твои ладони? Outlast пугал прыжками из темноты, но здесь страшнее другое: свет фонаря выхватывает только обрывки правды. Например, отпечаток на стене… слишком большой для руки.

Ты идешь глубже. Пол под ногами теперь похож на кожу — липкую, податливую. Может, это галлюцинация? Или музей всегда был таким, а профессор просто первым это заметил…