Grandpa

Ты просыпаешься на липком от крови полу. Голова гудит, в висках пульсирует что-то теплое и густое — не знаешь, своя это кровь или чужая. Дом скрипит, как старые кости, а воздух пахнет плесенью и... чем-то сладковатым. Ты не хочешь понимать, что именно.

Пальцы нащупывают грабли в темноте — но нет, это всего лишь тень. Настоящие грабли сейчас держит он. Его шаги шаркают по коридорам, будто кто-то волочет мешок с мясом. Ты замираешь. Сердце бьется так громко, что кажется — он услышит.

Шприц со снотворным ледяной, как игла в вене. Попадешь — получишь пять секунд форы. Промажешь — услышишь, как трескаются твои ребра под ударом.

Двери здесь открываются только для тех, кто нашел правильный ключ... или стал очередным пятном на стене. Циркулярная пила воет, как раненый зверь, но разрежет лишь дерево — плоть оставь ему.

А еще придется закрывать глаза руками. Не потому что страшно — потому что иначе они сами зажмурятся. Ноги подкашиваются, когда спотыкаешься о то, что раньше было человеком... или когда понимаешь: этот шкаф слишком мал, чтобы спрятаться целиком.

Где-то между багами (камера застревает в стенах, а тени вдруг оживают) и кривыми досками пола прячется главный вопрос: ты действительно хочешь выбраться? Или просто боишься признать — дом уже съел тебя?