Jeanne at the Clock Tower

Ты просыпаешься с привкусом меди на языке — это кровь, твоя или чужая, уже не разберешь. Висок пульсирует, будто под кожей застрял осколок снаряда. Лес вокруг не шевелится, даже ветер боится нарушить тишину. Только хруст ветки под сапогом... чужого сапога.

Эдвальда появляется как кошмар — стальные латы скрипят, словно кости мертвеца, а взгляд скользит по тебе, будто ищет место для следующего удара. Ее меч вспарывает тьму быстрее, чем ты успеваешь вдохнуть. Роланд падает, хрипит — звук, похожий на ржавый насос. Ты теряешь сознание под смех кавалеров...

А потом — холод воды на запястьях. Кто-то вытаскивает тебя из мрака пальцами, обмотанными мокрым льном. Жанна? Ее руки пахнут дымом и полынью, а раны на твоем теле затягиваются с противным щелчком сухожилий.

Этот мир лжет. Луна висит слишком низко, пробитая пулями, как мишень на стрельбище. Туман липнет к коже, оставляя следы гниющих листьев. Ты идешь вдоль ручья — вода черная, но отражает не твое лицо, а какие-то чужие глаза...

Выборы здесь — как надрезы на карте: повернешь направо — услышишь плач детей из сгоревшей деревни; налево — найдешь письмо с датой 1943 года, но чернила еще влажные. А иногда решаешь просто сесть у костра (огонь здесь не греет), и тогда Эдвальда приходит снова — уже без доспехов, с рассеченной губой...

Кровь или поцелуй? Война или сон? Ты пытаешься собрать реальность из обрывков газетных заголовков и шепота Жанны: «Они не люди. Мы — тоже».