The Way

Кладбищенский ветер шевелит воротник Тома, пахнет сырой землёй и ржавчиной. Он копает. Лопата скрипит о камни, а где-то за спиной трещит перегруженный уличный фонарь. Потом — звёздный порт, украденный корабль, холодная сталь сиденья, впивающаяся в рёбра при взлёте.

Ты летишь туда, где экспедицию когда-то оборвали на полуслове. Где ответы прячутся в развалинах чужой цивилизации, а воздух гудит от древних механизмов. Но сначала — пройти сквозь это. Через платформы, что рушатся под ногами, оставляя в ладонях царапины от последнего рывка. Через пистолетные разряды, от которых сводит зубы. Через ловушки, которые не щелкают, а шипят — как змеи перед броском.

Каждый уровень — пазл из боли и догадок. Нажмёшь не тот рычаг — и потолок сплющит тебя в лепёшку. Ошибёшься в расчёте прыжка — будешь слушать, как эхо твоего крика растворяется в пропасти. А ещё эти твари... Они не рычат. Они щёлкают мандибулами, будто пробуют твой страх на вкус.

Но самое странное? Даже смерть здесь кажется... декорацией. Как будто кто-то заранее знал, что ты придёшь. И расставил всё — от ржавых дверей до мерцающих голограмм — специально для тебя.

Сможешь ли ты собрать её обратно? Не только её — себя? Или смысл был не в ответе, а в этом: в гравитации, рвущей внутренности при падении, в липком холоде инопланетного дождя...