The Living Remain

Ты зажимаешь курок — и тут же чувствуешь, как отдача впивается в ладонь. Глухой треск выстрела, запах пороха, смешанный с гнилью... А потом этот звук — хруст костей под прикладом, когда очередной мертвец слишком близко.

Здесь каждый шаг отзывается в висках. Не просто бежать — продираться сквозь воздух, густой, как сироп. Рука натыкается на стену, и ты ловишь себя на мысли: даже шершавая штукатурка кажется живой после часов в шлеме.

Окна бьются не для красоты. Стекло крошится под кулаком, оставляя на коже мелкие царапины — мелочь, но ты их чувствуешь. А потом лезешь через раму, цепляясь за подоконник пальцами, и где-то внизу слышишь... этот шелех. Они всегда находят.

Оружие? Да хоть ножом — если повезет не застрять в ребрах при ударе. Автомат гремит, как пустая бочка, когда магазин пуст, а патроны приходится собирать по карманам трупов. Или крафтить из того, что валяется в ржавых ящиках: порох, металлолом... Надежда на то, что хватит до следующего перекрестка.

Алекс в рации говорит спокойно. Слишком спокойно. Как будто не видит, что у тебя трясутся руки после боя с толпой у склада. Но она знает маршрут — и это единственное, что держит на плаву.

Кстати, про двери. Ты привыкнешь бить по замкам плечом: сначала щелчок, потом глухой удар тела о дерево... Или просто стрелять в петли — если не жалко патронов.

А потом будет тот момент, когда многоствольный пулемет заглушит все мысли. Только вибрация, огонь из стволов и горы трупов... Пока не кончится лента.