Tribes of Midgard

Холодный ветер сбивает дыхание, когда ты выходишь за частокол — за спиной трещат факелы, впереди только тьма и хруст веток под сапогами. Здесь каждый куст может скрывать стаю вурдалаков, а в тумане уже шевелятся тени...

Ты не герой. Ты просто последний, кто еще держит топор.

Деревня у корней Иггдрасиля — не место, а рана на теле мира: бревенчатые стены впиваются в землю, как занозы, дым костров смешивается с запахом мокрой шерсти и железа. Но если отступишь — великаны раздавят это хрупкое убежище вместе с надеждой.

Попробуй выжить до рассвета. Попробуй не услышать, как где-то за холмом ломаются деревья — это идет Йотун, его шаги отдаются в грудной клетке. Днем ты рубишь сосны, копаешь медь, торгуешься с кузнецом (он всегда припасает пару бутылок эля под прилавком). Ночью — ловишь каждый шорох, пока из-под земли выползают синеватые пальцы мертвецов.

Десять человек могут держать оборону у ворот... или десять пар глаз будут следить, как ты роняешь меч от усталости.

Секреты здесь прячутся не в сундуках — они в трещинах скал, где шепчутся ручьи, в звериных тропах, ведущих к алтарям забытых богов. Разделывай тушу волка-исполина, чувствуя, как горячая кровь липнет к рукавам... или беги прочь, когда эхо рога предупредит: мост рушится, а в ущелье проснулось *что-то* крупнее горы.

Рагнарёк не гром и молнии. Это скрип колесницы великана, перемалывающей твой урожай. Тихий смех Хель за спиной, когда ты пятый раз падаешь в ледяную воду. Пророчество сбывается ровно настолько, насколько ты позволишь ему это сделать.