Night at Grandma's

Дом бабушки пахнет корицей и плесенью — сладкое гниет под полом. Ты знаешь этот запах с детства, но сегодня он обжигает ноздри, как уксус. Тени шевелятся без твоего разрешения, цепляются за подол свитера, когда пробираешься мимо буфета с фарфоровыми слонами. Их хоботы теперь кажутся крючьями...

Она не спит. Не дышит. Просто стоит за твоей спиной — ты чувствуешь, как воздух густеет, будто в комнате внезапно перестали открывать окна. Фонарик выдает дрожащий круг света, а ее пальцы скользят по обоям, оставляя влажные полосы.

Страницы. Их надо собрать все, даже если одна застряла между зубов у того, что притворяется бабушкой. Ты находишь клочок в банке с вареньем (малиновое, 1987 год), другой — под половицей, где доски прогибаются с мокрым хрустом. Но последняя... она держит ее в кулаке, и разжать эти пальцы — все равно что оторвать ржавую дверь от косяка.

Ты роняешь свечу. Воск шипит на коже, но кричать нельзя — только стиснуть зубы и слушать, как потолок трещит под чьими-то шагами. Не ее. Что-то тяжелее.

Ритуал — это не просто разложить предметы по кругу. Это вывернуть дом наизнанку: поставить зеркало лицом к стене, насыпать соль туда, где пол скрипит громче всего. Ошибёшься — и тогда уже не ты находишь бабушку. Она найдет тебя. В шкафу. Под кроватью. В собственных легких...

Фонарик мигает. Тени смыкаются. Успеешь ли ты закончить до того, как погаснет последняя лампочка? Или это она уже выкручивает их одна за другой — медленно, чтобы ты успел испугаться?