KotonaruMe

Пыльный переплет старого комикса хрустит под пальцами, пахнет типографской краской и чем-то сладковатым — возможно, карамелью, которую героиня забыла между страницами неделю назад. Ты листаешь страницы, и вдруг чернильные линии на бумаге пульсируют... теплеют...

А потом он просто *здесь*. Его дыхание смешивается с запахом лавандового чая из кружки на столе. Ты чувствуешь, как мурашки бегут по спине — не от страха, а от щемящего восторга: разве может быть что-то невозможное для того, кто выскользнул из нарисованного мира?

Мама на кухне режет лук, нож стучит по доске ритмично, как метроном. Сейчас она обернется — и как объяснить ей, что в комнате стоит парень с фиолетовыми волосами и шрамом в форме полумесяца? Он трогает рамку с семейным фото, морщится от блика на стекле. "У вас... слишком ярко", — говорит он, и голос у него хрипловатый, будто из динамиков старого магнитофона.

Подруги шепчутся за спиной: "Он реальный? Потрогать можно?" Одна тянет руку — и тут же краснеет, когда он отстраняется. Ветер за окном шевелит его рубашку (такая же, как в третьей главе!), а ты пытаешься вспомнить: в той сцене, где он теряет амулет... или это был сон?

Каждый выбор оставляет след: если оставишь его прятаться в чулане — пахнет нафталином и старыми учебниками. Если выведешь гулять — придется объяснять соседям, почему у тебя вдруг появился "двоюродный брат из Токио". А вечером, когда экран телефона освещает лицо в темноте, он спросит: "Ты вообще понимаешь, что теперь мне некуда возвращаться?" И как ответишь?

Город живет своей жизнью: фонари мигают над мостом, в кафе за углом переругиваются повара. Но только ты знаешь, что где-то между страницей 45 и 46 остался дырявый переход между мирами... или это просто царапина на обложке?