The Sundew

Город дышит выхлопными газами и пережаренным маслом из уличных ларьков. Ты чувствуешь это — липкий налет на коже, металлический привкус во рту. Прогресс? Да, человечество добралось до вершины. И тут же сорвалось вниз, как пьяный с лестницы.

Роботы теперь не блестящие символы будущего, а потрепанные дроны с потухшими дисплеями. Они бродят среди людей, теряя детали: вот отвалился палец, вот скрипит шарнир. Никто не поднимет. Зачем?

Шибукава — последний живой район в мертвой стране. Здесь все еще горят неоновые вывески, но свет от них болезненный, как флюоресцентная лампа в больничном коридоре. Люди пьют, смеются слишком громко, целуются без желания. Их пальцы оставляют жирные следы на стеклах баров.

Анна Исобе — киборг в разобранном мире. Ее тело собрано лучше, чем общество вокруг, но каждый винт внутри ноет от усталости. Она патрулирует улицы, где каждый второй мечтает ее ударить, а каждый первый — просто не замечает. Кому нужен полицейский, если закон давно стал абстракцией?

А потом шепот: заговорщики собираются в подвалах, их руки пахнут порохом и дешевым мылом. Они верят, что смогут перекроить этот мир. Но разве куски гниющей ткани можно сшить заново?

Ты идешь за Анной по следам ее сапог — глухой стук по мокрому асфальту. Ветер срывает с крыш обрывки рекламных голограмм: «Новая жизнь!», «Счастье гарантировано!». Они мерцают и гаснут у тебя перед глазами... как последние угли в костре.