Once Upon a Jester

Два мошенника в слишком ярких костюмах — один в колпаке с бубенцами, другой с лицом, на котором застыла гримаса вечного недоумения. Их пальцы чешутся от мысли о бриллианте, холодном и тяжелом, как слиток льда в кармане. Но дворец охраняют не стены, а скука — попадешь туда, только если рассмешишь привратника до колик...

Каждое утро начинается с пыльных дорог и запаха грима — сладковатого, как подгоревший карамельный сироп. Города здесь будто вырезаны из картона: радио-город шипит статикой, вцепляется в подол песнями про любовь и консервы. Вудвудс скрипит половицами, пахнет мокрой шерстью и старыми газетами. А Дорп-Таун... Там даже воздух обволакивает, как теплая простыня после долгого дня.

Ты выбираешь номер: то ли размахивать мечом из фанеры (звук — точь-в-точь как треск сухих веток), то ли орать в микрофон, пока гитара фальшивит нарочито. Публика внизу хрустит попкорном, кто-то вслух считает ритм, каблуком стучит по полу. Успеешь удивить — в зале вспыхнет смех, густой и липкий, как варенье. Опоздаешь с репликой — тишина повиснет, плотная и неудобная, будто мокрая рубашка на спине...

45 букетов. Столько нужно, чтобы двери дворца распахнулись с театральным скрипом. Но разве можно предсказать, что вызовет восторг? Сегодня зрители рыдают от дуэли на светящихся мечах (дешевые пластиковые трубки жужжат, как разъяренные шершни). Завтра потребуют балладу про украденные носки — и ты уже хватаешь гитару, чувствуя, как струны въедаются в подушечки пальцев...

А Бок и Хофнар стоят за кулисами. Их смех похож на скрежет вилки по тарелке. Они тоже пахнут гримом — но их краска въелась в кожу давно, стала частью лица. Ты же каждый раз стираешь себя дочиста, чтобы нарисовать нового персонажа. Или это персонаж рисует тебя?

Где-то между третьим куплетом про летающих свиней и танцем с огурцом-оборотнем понимаешь: бриллиант — просто предлог. Главное — как зритель на втором ряду давится хот-догом от хохота, а декорация луны качается на видимых нитках...