The Third Day

Кости трещат под кожей, когда он встает из могилы — три дня разложения оставили на ладонях липкий налет тления. Ты ведешь его сквозь пыль пустыни, где каждый камень обжигает ступни, а ветер шепчет проклятия на забытом языке.

Это не та история, которую рассказывали тебе в детстве. Здесь вода в кувшинах пахнет прокисшим вином, а рыба в Галилейском море щекочет пятки, если долго стоять на мелководье. Ты собираешь осколки чудес: прищепку, восковую свечу, горсть пепла — смешиваешь их в ладонях, и вот уже тень от пальм превращается в лестницу к небу.

Зачем они вбили гвозди? Спроси у слепого нищего, который нюхает воздух, как собака — он знает запах страха. Или у фарисея с дрожащими веками: его борода пропитана ароматом гранатов и лжи. Даже ослик у городских ворот хрипит что-то сквозь желтые зубы...

Ты идешь по воде. Ноги погружаются до щиколоток, будто в густой мед. Каждый шаг оставляет круги на поверхности — они расходятся, сливаются с отражением луны. А потом внезапно тонешь.

В Назарете тебе подадут хлеб, испеченный с песком. В Вифлееме покажут ясли, где крысы грызут солому. А в Иерусалиме... ты услышишь, как трескается дерево креста под тяжестью чужого тела.

Головоломки здесь похожи на притчи: чтобы открыть дверь, нужно отдать плащ. Чтобы напоить толпу — разбавить кровь водою из кувшина. Иногда ответ — просто камень за пазухой, нагретый за день до температуры живого сердца.

Попробуй угадать, кто из них ангел? Старуха с сухими губами или мальчишка с голубиными перьями в волосах? Их смех обжигает горло, как слишком крепкое вино...