I am Bread

Крошащиеся углы хлебного квадрата цепляются за крошечные неровности столешницы — ты чувствуешь, как дрожит корочка под пальцами, когда переставляешь его по сантиметру. Пол под ним пахнет старым линолеумом и опасностью: одно неловкое движение, и ломоть превратится в грязную тряпку…

Тостер ждет. Его щели дышат теплом, но до них еще проползти через лес вилок, зияющих остриями вверх. Ты используешь утюг как мост — его нагретая подошва шипит при соприкосновении с маслянистой коркой. А вот и варенье, липкое пятно на углу шкафа: если впиться в него краем, можно вытянуть весь ломоть вверх, к потолку, где пыль прилипает к тесту мертвыми комочками.

Зачем просто жариться, если можно устроить катастрофу? Швырнуть багет в пирамиду тарелок, услышать звонкий хруск; раскачать телевизор, пока экран не вспыхнет голубым пламенем вместо масла. Или мчаться на бублике по трассе из книг и разбитых чашек — их осколки хрустят под упругой гладью теста.

А сыр… Пять спрятанных ломтиков пахнут так навязчиво, что трещины в полу кажутся картой сокровищ. Ты ползешь за ароматом сквозь щель под холодильником — там темно и пахнет забытыми крошками.

Иногда хлеб летит. Реактивный толчок отправляет его в потолок, оставляя вмятину на штукатурке; ты управляешь этим безумием, как пилот пьяного дирижабля. Потом падаешь. Снова. Опять.

Кухня не прощает небрежности — но ты ведь уже знаешь вкус идеального тоста? Хрустящий, золотистый… Почти как победа.