Nomad

Просыпаешься на берегу с песком в зубах и пульсацией в висках. Ветер шепчет что-то об острове, который давно забыл про законы — здесь выживает только тот, кто чувствует запах дождя за три километра и различает скрип фургона рейдеров сквозь шум прибоя.

Голод сводит желудок судорогой, а вода в фляге пахнет ржавчиной. Но ты уже знаешь: сломанный ствол в руках — это не конец. Это начало. Разорванная карта ведет к заброшенным ангарам, где под слоем пыли лежат обоймы с тугими пружинами… если успеешь раньше тех, кто дышит за твоей спиной.

Строишь дом? Доски трещат под ногой, а стены из листового металла греются на солнце, как консервная банка. Но ночью, когда ветер бьется в щели, а с равнин доносится вой — понимаешь, что гвозди тут не главное. Главное — успеть захлопнуть ставни до того, как тень начнет скрестись когтями по крыльцу.

Ранен? Можешь зашивать рану нитками, прожженными спиртом… или оставить все как есть и молиться, чтобы гной не свел тебя с ума раньше, чем найдешь антибиотики в разграбленной аптеке. А еще можно отнять их у того парня за холмом — он хромает на левую ногу, значит, бегать не сможет.

Машина — это кровь в жилах этого мира. Рычание двигателя будит мертвые города, а бензин пахнет свободой… пока не кончится посреди пустоши. Спрячешь ключи под сиденьем или оставишь авто гнить у дороги — решаешь только ты.

Здесь можно годами сажать кукурузу и торговать с караванами… пока однажды утром не обнаружишь свои грядки вытоптанными, а соседей — повешенными на фонарном столбе. Или стать тем самым столбом.

Одиночка? Пройдешь по следам тех, кто пытался приручить этот мир до тебя. Их кости белеют у реки, их дневники рассыпаются в пальцах… но в них есть цифры координат. Музыка старых радиостанций иногда пробивается сквозь помехи — попробуй поймать волну перед тем, как батарейки умрут окончательно.

А потом будут друзья. Или враги. Разница стирается после первого выстрела в спину… или первой перевязки под обстрелом.