Vasilisa and Baba Yaga

Ты идешь по лесу, где ветви скрипят, как старые кости, а под ногами хлюпает что-то теплое и липкое — не спрашивай, что. Это не просто дорога, а горло мира мертвых: узкое, темное, сжимающееся с каждым шагом. Огонь Бабы Яги жжет глаза даже отсюда, за тридевять земель — но чтобы добраться до него, придется стать немного колдуньей самой.

Кукла в твоем мешке шевелится беззвучно, будто подсказывает... или смеется? Ее тряпичные пальцы знают то, чего не знаешь ты: как обмануть болотного царя, чье дыхание пахнет тухлыми яйцами, как перехитрить лесных духов, цепляющихся за волосы липкими лапками. Но кукла молчит — она любит, когда ты догадываешься сама.

Бабка Яга велит то вымыть пол в избушке (а там пятна — кровь? варенье?), то украсть месяц у небесного пса. Ты чистишь горшки с налетом вековой плесени — и через минуту уже дерешься с тенью, у которой слишком много зубов. Разве сказки предупреждали, что магия пахнет гарью и потрескавшимся воском?

А потом — тишина. Только треск печки да собственное сердце в ушах. Кукла вдруг становится тяжелой: значит, близко разгадка. Но какая? Может, огонь — это не дар, а сделка. Или ты сама уже часть этой избушки на курьих ножках — скрипучей, ненадежной, вечно голодной...