This Way Madness Lies

Представь, как пахнет грифельная доска после дождя и старые страницы с пометками на полях — вот чем пахнет безумие, в которое ты сейчас нырнешь. Имоджен хватает тебя за руку, и внезапно мир переворачивается: теперь ты не просто зритель в школьном зале, а тот, кто дергает за нитки реальности. Ее подруги — Полина с вечно горящими от любопытства глазами, Виола, чей смех звенит как разбитый хрусталь, Розалинда, Миранда, Беатриса и Кейт — уже ждут. Они знают, что сегодня не репетиция «Сна в летнюю ночь», а прыжок сквозь трещину в пьесу.

Ты чувствуешь под пальцами шершавую ткань театрального занавеса, но за ним — не сцена. Ветер с Эльсинора хлещет ледяными иглами, а где-то в темноте скрипит половица под чьей-то невидимой ступней... или когтем? Здесь слова Шекспира становятся плотью: ты слышишь шепот Макбета в затылок, чувствуешь липкий жар веронской ночи. А еще — эти кошмары, которые ползут из-под строк, как чернильные пятна.

Но у тебя есть не только меч. Есть остроумие Беатрисы, хитрость Розалинды, упрямство Кейт. Можно размахивать стихами как дубиной или сплести из них ловушку — выбор твой. И да, если старомодные обороты режут слух, игра шепнет перевод прямо в ухо: «Fear no more the heat o’ the sun» превратится в «Теперь не страшен зной».

Ты успеешь за выходные? Возможно. Но успеешь ли забыть вкус магического эля из «Бури» или то, как трещит по швам ткань мира в финале второго акта? Здесь счет идет не на часы — на удары сердца. И поверь