Bonding Ambivalence

Париж середины века дышит тяжело, как пациент на аппарате ИВЛ. Бетон впитывает запах перегретой электроники и старых страхов — ты чувствуешь его кожей, даже сквозь герметичный костюм.

Твой напарник хрипит в наушнике: «Смотри под ноги». Пол здесь не просто грязный — он усыпан осколками стекла и чем-то липким, что щелкает под ботинками, словно жвачка.

Genetech Biosystems когда-то обещала будущее без боли. Теперь их лаборатория молчит. Слишком тихо для места, где кипела работа. Ты знаешь это по данным, он — по тому, как дрожит воздух в вентиляции.

Вы — две половинки одного механизма. Он ломает цифровые замки кончиками пальцев, ты пролезаешь в щели, куда не проникает свет. Его инструменты гудят, как раздраженные осы, твой костюм шепчет тебе на языке тактильных импульсов: «левее», «медленнее», «не дыши».

А еще там есть звук. Не тот, что слышат ушами — низкая вибрация где-то за стенами. Как будто что-то большое перекатывает язык во рту, пробуя вкус тревоги...

Кто-то ведь должен разобраться, почему остановилось сердце этого места? Или вы просто последние, кого оно переварит?