Netherworld Covenant

Ты проваливаешься в трещину между мирами — не падение, а медленное соскальзывание, будто тебя вытягивают за ребра. Воздух здесь пахнет окисленной медью и чем-то... детским. Страхом перед темнотой под кроватью.

Фонарь в твоей руке — не просто свет. Он пьет тепло из ладоней, оставляя на коже липкий холод, как пот после кошмара. Лазурное пламя шепчет: *разрежь*, *пройди*, *призови*. Но каждый раз, когда ты разрываешь барьер, за ним слышишь хруст — будто кто-то жует хрящи.

Здесь нельзя бить первым. Ты учишься читать противников по звуку: скрип доспехов — рывок влево, свист в висках — парирование. Ошибся? Эфирный Рывок рвет сухожилия, но дает полсекунды на побег... или на удар в спину тому, кто еще помнит вкус хлеба.

Четыре призрака живут у тебя под кожей. Мечник режет по твоему крику — резко, как зубная боль. Лучник целует врага в лоб стрелой (ты чувствуешь ее полет мышцами спины). Хранитель принимает смертельный удар вместо тебя... и на миг ты видишь его лицо: знакомое? Нет, просто кровь в глазах пульсирует.

Лагерь — это глоток теплого воздуха перед новым прыжком в ледяную воду. Кузнец ковкает клинки из запекшейся тьмы; она скрипит под молотом, как старый пол. Союзники делятся обрывками правды... или бредом? Кто отличит, когда стены между сном и явью стекают чернильными каплями?

Каждый поход начинается с одного шага — и мысли: если фонарь погаснет... останется ли от тебя хоть имя? Или только царапина на Камне, которую кто-то потрогает пальцем и поспешно отдернет: слишком липко.