Echoes of the Sun

Солнце разорвалось — а Мия осталась стоять на обугленном склоне, вцепившись в горячий камень. Ветер несет пепел, и он скрипит на зубах. Ее родина теперь — это трещины в земле, огненные реки и небо, которое больше не знает рассвета.

Ты будешь собирать свет по кусочкам. Не в метафорическом смысле — буквально: ловить отражения в разбитых зеркалах, перенаправлять лучи сквозь призмы, заставлять мертвые механизмы вздыхать снова. Каждый восстановленный участок земли пахнет сыростью и смолой, будто лес только что пережил ливень.

Телекинез — это не про размахивание руками. Это когда ты чувствуешь вес предмета в собственных сухожилиях, когда камень подчиняется не силе мысли, а спазму в висках. Попробуй передвинуть валун, пока у тебя дрожат колени от напряжения.

Остров Зория шепчет. Тени бывших жителей цепляются за тебя пальцами из тумана — их голоса трескаются, как старая плёнка. Они расскажут, как пахли яблоки в садах до катастрофы (кисло-сладко, с горчинкой у хвостика). Но доверять им нельзя: некоторые исчезают, стоит тебе повернуть голову...

Головоломки здесь — не просто «найди ключ». Это попытка понять язык солнца: как заставить луч согнуться под нужным углом, как разбудить спящую энергию в потрескавшихся монолитах. Иногда решение приходит вместе с болью — после десятой неудачной попытки, когда пальцы сами собой складываются в нужный жест...

А еще здесь есть моменты тишины. Когда Мия садится на край пропасти, свесив ноги в пустоту, и ты чувствуешь холод камня сквозь ткань ее штанов. В эти секунды кажется, что если крикнуть — эхо не вернется.