Rebecca and the Sword of Nasty Curses

Ребекка знает запах пыли на тренировочном дворе — тот самый, что въелся в кожу за годы бессмысленных побед. Но когда разбойники выжигают деревню, а их смех сливается с треском горящих крыш, она вдруг понимает: сила — это не про медали. Это про то, как сжимаются кулаки, когда уводят *его*, Такезо, того самого, чей голос всегда дрожал чуть сильнее при встрече...

Проклятый Меч находят в трюме корабля, заваленного гниющими апельсинами. Металл холодный, но не так, как сталь — будто кто-то вырезал кусок ночного неба и вковал в клинок. Первый удар — и мышцы сами запоминают ритм. Второй — и уже не ясно, кто кого держит: она меч или он её. А потом начинается зуд под кожей. Ты заметишь?

Порт Гнилых Парусов становится домом. Вернее, язвой на теле мира: здесь воздух пропитан дешевым ромом и потом, а каждый закоулок шепчет о контрабандистах. Отсюда выходишь на задание — возвращаесь другим. Карты раскладывают как карты Таро: болота с липким туманом, руины, где тени шевелятся без хозяев...

Очки опыта падают с врагов, как перезрелые плоды. Раздавишь — и сладкий привкус роста на языке. Но что растёт быстрее: твои навыки или эти странные полосы на запястьях Ребекки? Они ведь появились только после третьего уровня...

Спасение деревни? Да, конечно. Только теперь меч шепчет варианты. Например: а если вместо геройства позволить проклятию переписать кости? Посмотреть, во что превратится тело, если слиться с артефактом до последней жилки...

Кто сказал, что Такезо хочет вернуться прежним?