White Russian

Кофейная гуща на дне чашки, липкие крошки круассанов на мраморной стойке — ты вытираешь их снова и снова, будто пытаешься стереть саму реальность. Кафе еле дышит, его стены впитывают запах пережаренных зерен и тревоги. А потом она уходит. Просто так. Оставляет тебе в наследство двух дочерей, пачку неоплаченных счетов и молчаливый вопрос: сколько еще продержится это место?

Но письмо. Оно приходит утром, когда пар от эспрессо смешивается с холодным воздухом из приоткрытой двери. Конверт шершавый под пальцами, будто сделан из старой кожи. Внутри — ни подписи, ни адреса, только два слова: «Начни с молока».

Кувшины стоят у задней двери, белые, почти сияющие в полутьме склада. Молоко внутри пахнет... не так. Слишком сладко? Слишком плотно? Ты не решаешься попробовать сам, но девушки за столиком — вечно голодные студентки — уже тянутся к нему с смехом. Через час их зрачки расширяются до черных монет, а смех становится слишком звонким, будто стекло бьется о кафель.

Что это — новый энергетик или начало конца? Их пальцы дрожат, но заказы они разносят быстрее прежнего. Клиенты шепчутся о «том самом кофе с секретом», и вдруг кассовый аппарат оживает... но по вечерам ты замечаешь: девушки теперь спят стоя, их веки не дрогнут даже от грохота кофемолки.

Ты балансируешь между чеком поставщика и странным блеском в глазах коллег. Может, это шанс? Или ты просто кормишь их чем-то... ненастоящим? Корица застревает в горле каждый раз, когда одна из сестер-хозяек наклоняется к тебе слишком близко: «Мы должны поговорить о твоих методах». Ее дыхание пахнет тем самым молоком.

А еще эти сны — будто кто-то наливает тебе в уши горячий шоколад, медленный и густой... Просыпаешься с руками, вцепленными в простыню. Утро начинается с того, что проверяешь: осталось ли хоть что-то в тех кувшинах? И главное — хочешь ли ты найти их пустыми?